Отель "Оверлук" - отель из романа Стивена Кинга "Сияние"

Книги

Вы в роскошном отеле, прямо посреди живописных заснеженных гор. Из Вашего президентского люкса открывается прекрасный вид, в баре выставлены десятки бутылок с первоклассным спиртным, кладовые завалены провизией… и всё это бесплатно.

Источник: роман "Сияние"

Вид: монстры и злодеи Стивена Кинга

Из рецензии на роман "Сияние" на сайте www.fantlab.ru:

Шикарно, не правда ли? Да, и ещё, Вы — один. Один в огромном, абсолютно пустом, изолированном от цивилизации отеле. В древнем отеле, где каждый номер таит в себе историю бурных увеселений, недобрых замыслов и безумия. И впереди долгая, долгая зима, в которой единственными Вашими спутниками будут беспрестанная метель за окном, воющая почти по-человечески; мерное тиканье старинных часов на первом этаже; и, конечно, многочисленные призраки прошлых лет

Со времени основания отель не раз переходил из рук в руки, и его стены повидали на своем веку все темные проявления человеческой натуры, от мафиозных разборок и сходок криминальных боссов до любовных скандалов и отвратительных развлечений богатых клиентов. Это не могло пройти бесследно: все разнородные отрицательные эмоции постепенно сгустились в одну концентрированную ауру ненависти, и «Оверлук» пропитался ей, обретя свою злую волю, стремясь к приумножению негатива и подталкивая к убийствам и самоубийствам. И вот вестибюль полнится инородным присутствием; безобидные кусты в форме зверей норовят схватить тебя лапами-ветками, пока ты не видишь; дребезжащий лифт по ночам самостоятельно ездит с этажа на этаж, перевозя людей, живших десятилетия назад;

И вот в отель попадает семья Торренсов. Они приехали работать в нем в качестве смотрителей. Когда Торрансы остались одни в огромном здании, Денни стал видеть истинное лицо отеля, который населяют призраки прошлых лет.

Дух отеля овладел отцом семейства и натравил его на Венди и Денни, но, увлекшись охотой, забыл о собственной безопасности и взорвался от избыточного давления в котлах своей котельной.

Из блога Midnight Dancer цитаты про отель:

"Теперь соединились все эпохи «Оверлука» – все, кроме нынешней, эпохи Торранса. Но уже очень скоро и она сольется с остальными. Хорошо. Очень хорошо.
Он просто слышал самоуверенное «динь! динь!» звонка на серебряной подставке, прикрепленного к стойке администратора, зовущее к парадному крыльцу рассыльных по мере того, как регистрировались приезжающие (модные в двадцатые годы фланелевые костюмы) и выписывались уезжающие (двубортные костюмы в тонкую полоску, какие носили в сороковые). У камина окажутся три монашки, они сядут подождать, чтобы поредела очередь на выписку, а за их спинами, обсуждая прибыль и убытки, жизнь и смерть, станут аккуратно одетые Чарльз Гронден и Вито Дженелли, чьи сине-белые узорчатые галстуки заколоты бриллиантовыми булавками. Из кладовок для багажа явились десятки чемоданов, некоторые свалили один на другой, как на ярмарках в худшие времена. В восточном крыле, в бальном зале, одновременно вели дюжину деловых переговоров, разделенных лишь несколькими сантиметрами времени. Болтали о Невилле Чемберлене и кронпринце Австрии. Музыка, смех. Все в подпитии. Истерия. В разгаре бал-маскарад. Праздновались дни рождения, юбилеи, приемы в честь бракосочетаний, суаре. Немного любви – не в открытую, но все пропитано тайной чувственностью. Джек словно бы слышал, как все они перемещаются по отелю, создавая приятную неразбериху звуков. В столовой, где он стоял, прямо у него за спиной одновременно подавали завтрак, ленч и обед за семьдесят лет."

"– Одна из причин, по которой «Оверлук» приносил такие крупные убытки, заключается в том, что каждую зиму отель ветшает. Вы не поверите, как сильно это сокращает уровень прибыли, мистер Торранс. Зимы действительно суровы. Для того, чтобы решить эту проблему, я установил ставку смотрителя на зимний период, чтобы он занимался котлом, ежедневно прогревая здание по частям, по круговому циклу, сразу же чинил то, что ломается и не давал таким мелочам стать зародышем дальнейшего разрушения. В первую нашу зиму вместо одного человека я нанял семью. Случилась трагедия. Ужасная трагедия.

Уллман холодно, оценивающе посмотрел на Джека.

– Я совершил ошибку. Признаю это добровольно. Тот человек был пьяницей.

Джек почувствовал, как рот растягивает медленная, опасная улыбка, полная противоположность прежней, рекламной, сверкающей зубами.

– Вот что? Странно, что Эл вам не сказал. Я бросил.

– Да, мистер Шокли говорил, что вы больше не пьете. Еще он рассказывал о вашем последнем месте работы... о последнем оказанном вам доверии, скажем так. В Вермонте вы преподавали английский язык в подготовительной школе. И вышли из себя – не думаю, что следует вдаваться в излишние подробности. Но я действительно считаю, что случай с Грейди показателен, вот почему я коснулся в разговоре вашей... э-э... предыстории. Зимой 1970-71 года, после того, как мы подновили «Оверлук», но еще до нашего первого сезона, я нанял этого... этого несчастного по имени Делберт Грейди. Он поселился в комнатах, которые вам предстоит разделить с женой и сыном. С ним была жена и две дочки. У меня были сомнения – во-первых, из-за суровости зимы, а еще из-за того, что семья Грейди целых пять или шесть месяцев будет отрезана от внешнего мира.

– Но ведь это не совсем так, а? Здесь есть телефоны и гражданская радиостанция, наверное, тоже. Потом, в национальном парке «Скалистые горы» есть вертолеты, которые вполне могут сюда долететь, а такая большая площадка, как эта, вместит пару вертушек.

– Не знаю, не знаю, – сказал Уллман. – Передатчик в отеле есть – его вам покажет мистер Уотсон вместе со списком частот, на которых следует выходить в эфир, если понадобится помощь. Телефонные линии между отелем и Сайдвиндером все еще идут поверху и чуть ли не каждую зиму где-нибудь обрываются, а это – минимум три недели, а максимум – полтора месяца. Еще в сарае есть снегоход.

– Ну, тогда вы вовсе не отрезаны от внешнего мира.

Лицо мистера Уллмана приняло страдальческое выражение.

– Предположим, ваш сын или жена поскользнулись на лестнице и раскроили себе череп, мистер Торранс. Сочтете ли вы отель отрезанным в этом случае?

Джек понял, что тот прав. Мчащийся на предельной скорости снегоход может доставить вас в Сайдвиндер за полтора часа... вероятно. Вертолет из Спасательной службы парков может добраться сюда за три часа... при оптимальных условиях. В снежный буран он даже не сумеет подняться. Доехать же на предельно быстро мчащемся снегоходе нечего и надеяться – даже если рискнешь вытащить серьезно пострадавшего человека на двадцать пять градусов ниже нуля или, учитывая холодный ветер, на сорок пять.

– В случае с Грейди, – сказал Уллман, – я рассуждал во многом также, как мистер Шокли – в вашем случае. Одиночество само по себе может оказаться губительным. Лучше, если с человеком будут его близкие. Если и случится неприятность, подумал я, весьма вероятно, это будет не столь серьезно, как проломленный череп, несчастный случай с электроприборами или какие-нибудь судороги. Серьезный случай гриппа, воспаление легких, сломанная рука, даже аппендицит – все это оставляет довольно времени.
Подозреваю, что ничего бы не случилось, если бы Грейди при моем полном неведении не запасся в избытке дешевым виски и если бы не то любопытное состояние, которое во время оно называлось «кабинной лихорадкой». Вам знаком такой термин? – Уллман изобразил слабую покровительственную улыбку, готовый дать разъяснения, стоит только Джеку признаться в своем невежестве, и Джек обрадовался, что может быстро и четко ответить.

– Это жаргонный термин, обозначающий клаустрофобическую реакцию, которая проявляется у людей, много времени проведших друг с другом взаперти. Внешне клаустрофобия проявляется как неприязнь к людям, с которыми вас заперли. В крайних случаях могут возникнуть галлюцинации, насилие – такой пустяк, как подгоревший обед или спор, чья очередь мыть посуду, может окончиться убийством.

Уллман, похоже, пришел в сильное замешательство, что страшно обрадовало Джека. Он решил еще чуточку поднажать, но про себя пообещал Венди сохранять спокойствие.

– В этом-то, полагаю, вы и ошиблись. Он причинил им вред?

– Он убил их, мистер Торранс, а потом покончил с собой. Своих девочек он убил топориком, жену застрелил и сам застрелился. У него была сломана нога. Несомненно, он так упился, что упал с лестницы.

Уллман вытянул руки и добродетельно взглянул на Джека.

– У него было высшее образование?

– Собственно говоря, нет, не было, – несколько натянуто сообщил Уллман. – Я полагал, что... э-э... скажем, индивидуум с не слишком богатой фантазией будет менее восприимчив к оцепенению, одиночеству..."

"– В каждом крупном отеле бывают скандалы, – сказал он. – И привидения в каждом крупном отеле имеются. Почему? Ну, черт возьми, люди приезжают, уезжают... Нет-нет, кто-нибудь и даст дуба в номере – сердечный приступ или удар, или еще что. Отели битком набиты суевериями. Никаких тринадцатых этажей и тринадцатых номеров, никаких зеркал на входной двери с изнанки и прочее. Да что там, только в прошлом июле одна дамочка померла тут, у нас. Пришлось Уллману этим заняться и, будьте уверены, он справился. За это-то ему и платят двадцать две штуки в сезон и, хоть я терпеть не могу этого поганца, надо признать, он свое отрабатывает. Кое-кто приезжает просто проблеваться и нанимает парня, вроде Уллмана, убирать за собой. Так и тут. Взять эту бабу – мне ровесница, как отдай, мать ее так! – патлы крашенные докрасна, что твой фонарь над борделем, титьки висят до пупа, потому как никакого лифчика у нее нету, вены на ногах сплошняком, здоровенные, ни дать ни взять карта из атласа дорог, брюлики и на шее, и на руках, и в ушах болтаются. И притащила она с собой парнишку лет семнадцати, никак не больше, оброс до жопы, а ширинка выпирает, как будто он туда комиксов напихал. Ну, пробыли они тут неделю, может, дней десять, и каждый день одна и та же разминка: она с пяти до семи в баре «Колорадо» сосет сладкий джин с водой и мускатом, да так, будто его завтра запретят законом, а он тянет и тянет одну бутылку «Олимпии». Она и шутит, и хохмит по-всякому, и каждый раз, как она чего-нибудь эдакое отмочит, парень скалит зубы, обезьяна хренова, будто эта баба ему к углам рта веревочки попривязывала. Только прошло несколько дней и замечаем мы, что улыбаться ему все трудней и трудней, и бог его знает, о чем ему приходилось думать, чтоб перед сном у него стояло. Ходили они, стало быть, обедать – он-то нормально, а ее качает из стороны в сторону, ясное дело, в жопу пьяная. А парень, как его дамочка не смотрит, то ущипнет официантку, то ей ухмыльнется. Черт, мы даже спорили, на сколько его еще хватит.

Уотсон пожал плечами.

– Потом спускается он однажды вечером, часов в десять, вниз и говорит – дескать, «жена нездорова» – понимай так, опять надралась, как каждый вечер, что они тут были, – и он, мол, едет за таблетками от желудка. И сматывается в маленьком «порше», на котором они вместе приехали. Больше мы его в глаза не видели. На следующее утро она является вниз и пытается дуть в ту же дудку, только чем ближе к вечеру, тем бледнее у нее вид. Мистер Уллман – чистый дипломат – спрашивает, может, ей охота, чтоб он звякнул фараонам, просто на случай, ежели парень попал в небольшую аварию или еще что. Она кидается на него, как кошка – «нет-нет-нет, он отлично водит, я не тревожусь, все нормально, к обеду он вернется». И днем, что-то около трех, отправляется в «Колорадо». В десять тридцать она поднимается к себе в номер и больше мы ее живой не видели.

– Что же случилось?

– Коронер графства говорил, после всего, что дамочка выдула, она заглотила чуть ли не тридцать пилюль для сна. На следующий день объявился муженек – юрист, крупная шишка из Нью-Йорка. Ну и задал же он перцу старине Уллману, чертям в аду жарко стало! «Возбудим дело такое, да возбудим дело сякое, да когда все кончится, вам и пары чистого белья не найти», ну, и все в том же духе. Но, Уллман, паскуда, хорош. Уллман его угомонил. Спросил, наверное, эту шишку, придется ли ему по вкусу, коли про его жену пропечатают все нью-йоркские газеты: «ЖЕНА ИЗВЕСТНОГО НЬЮ-ЙОРКСКОГО ЛЯ-ЛЯ НАЙДЕНА МЕРТВОЙ С ПОЛНЫМ ПУЗОМ СНОТВОРНЫХ ТАБЛЕТОК», после того, как наигралась в кошки-мышки с мальцом, который ей во внуки годится."

"– И что же происходит? Что-нибудь через неделю эта тупая шлюха, горничная, Делорес Викери ее звать, убирается в номере, где жила та парочка, начинает орать, будто ее режут, и падает замертво. Очухалась она и говорит, дескать, видела она в ванной голую бабу. «А лицо-то все багровое, раздутое – да еще она ухмылялась». Тут Уллман выкинул ее с работы, сунул жалованье за две недели и велел убираться с глаз долой. Я подсчитал, с тех пор, как мой дед открыл этот отель в 1910 году, тут человек сорок-пятьдесят померло.

Он проницательно взглянул на Джека.

– Знаете, как они по большей части отправляются на тот свет? От сердечного приступа или удара, когда трахают свою бабу. Таких старых дураков, что хотят гульнуть под занавес, на курортах пруд пруди. Забираются сюда, в горы, чтоб повоображать будто им снова двадцать. Бывает, случиться иногда неприятность, да только не всем ребятам, что управляли нашем отелем, удавалось скрыть это от газетчиков так же здорово, как Уллману. Так что славу себе «Оверлук» заработал ту еще, будьте спокойны. Провалиться мне, коли у хренова «Билтмора» в Нью-Йорке, ежели расспросить правильных людей, не окажется такая же слава."

"– Я езжу в «Оверлук» с пятьдесят пятого года, – говорила она улыбающемуся, пожимающему плечами клерку, – и не перестала ездить даже после того, как мой второй муж умер от удара на вашей противной площадке для роке... говорила же ему в тот день: солнце печет слишком сильно!.. но никогда... повторяю: _н_и_к_о_г_д_а_ я не расплачивалась ничем, кроме карточек «Америкэн экспресс». Повторяю..."

"Ему все еще не очень верилось в то, как Уллман объяснил прерывистую карьеру «Оверлука». Казалось бы, уже одна только живописная местность, где расположился отель, была залогом непрерывного успеха. В американском обществе – даже когда этого общества еще не было как такового, – всегда были сливки, и Джеку казалось, что в своих странствиях они обязательно должны были останавливаться в «Оверлуке». Даже название звучало должным образом. «Уолдорф» в мае, «Бар-Харбор Хаус» в июне и июле, «Оверлук» в августе и начале сентября, а после – Бермуды, Гавана, Рио, все равно. Стопка старых регистрационных книг только подтвердила его предположения. Нельсон Рокфеллер в пятидесятом. Генри Форд с семьей в 1927. Джин Харлоу в тридцатом году. Кларк Гейбл с Кэрол Ломбард. В пятьдесят шестом весь верхний этаж снимает на неделю «Даррил Ф.Цанук и компания». Деньги должны были катиться по коридору в кассу, как из золотой жилы. Вероятно, управляющий был из рук вон плох.
Несомненно, здесь была сама история – и не только в газетных заголовках. Она была погребена в гроссбухах, счетах и квитанциях за обслуживание, хотя это и не бросалось в глаза. В 1922 г. в десять часов вечера Уоррен Дж.Гардинг заказал целого лосося и ящик пива. Но с кем он ел и пил? Была ли это партия в покер? Стратегическое совещание? Что?"

"Он поднял альбом к губам, сдул взлетевшую облачком пыль и раскрыл его. При этом выпала открытка, он поймал ее на полдороге к каменному полу. На красивой кремовой бумаге главенствовало выпуклое изображение «Оверлука», во всех окнах которого горел свет. Лужайку и детскую площадку украшали льющие мягкий свет китайские фонарики. Казалось, можно шагнуть прямо туда, в отель «Оверлук», каким он был тридцать лет назад.

ГОРАС М.ДЕРВЕНТ ПРОСИТ ВАС ДОСТАВИТЬ ЕМУ УДОВОЛЬСТВИЕ И ПРИСУТСТВОВАТЬ НА БАЛУ-МАСКАРАДЕ В ЧЕСТЬ ТОРЖЕСТВЕННОГО ОТКРЫТИЯ ОТЕЛЯ «ОВЕРЛУК»
ОБЕД БУДЕТ ПОДАН В ВОСЕМЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА МАСКИ СНИМАЮТСЯ В ПОЛНОЧЬ, ТОГДА ЖЕ – ТАНЦЫ 29 августа 1945 г.

Обед в восемь! Маски снимаются в полночь!

Он просто видел все это: в столовой – богатейшие люди Америки со своими женщинами. Смокинги и сверкающие крахмальные рубашки; вечерние платья; играет оркестр; искрятся фужеры на высоких ножках. Звон бокалов, веселое хлопанье пробок шампанского. Война закончена – или почти закончена. Впереди лежит будущее – светлое и сияющее. Америка, мировой колосс, наконец, поняла это и приняла.
А позже, в полночь, крик самого Дервента: «Маски долой! Маски долой!». Лица открываются и...

Он поднял альбом к губам, сдул взлетевшую облачком пыль и раскрыл его. При этом выпала открытка, он поймал ее на полдороге к каменному полу. На красивой кремовой бумаге главенствовало выпуклое изображение «Оверлука», во всех окнах которого горел свет. Лужайку и детскую площадку украшали льющие мягкий свет китайские фонарики. Казалось, можно шагнуть прямо туда, в отель «Оверлук», каким он был тридцать лет назад.

Спонсор статьи: одесса киев расписание поездов.

Комментарии  

 

+3 #3 20.04.2010 15:42

Жуткий роман

 

 

0 #2 08.04.2010 10:06

Все так Стенли Кубрик и Джек Николсон

 

 

-9 #1 08.04.2010 10:05

Фильм по моему получше книги будет.

 

Обновить список комментариев
RSS лента комментариев этой записи.