Квазимодо - горбун, звонарь Собора Парижской богоматери

Книги

Квазимодо - уродливый горбун, звонарь Собора Парижской богоматери, приемный сын Клода Фролло, влюбившийся в прекрасную цыганку Эсмеральду и умерший в ее объятиях.

Источник: Роман "Собор Парижской Богоматери"

Автор: Виктор Гюго

Квазимодо видимо был цыганским ребенком. Его подкинули Пакетте Шантфлери вместо ее дочери, Эсмеральды. Мать, увидев вместо своей дочки ужасного уродца, немного помутилась рассудком, и ребенка подкинули к Собору Парижской богоматери.

"...Это  был  какой-то угловатый,  подвижный  комочек,  втиснутый  в   холщовый  мешок,  помеченный инициалами Гильома Шартье, бывшего в то время  парижским епископом. Из мешка торчала  голова. Голова  эта  была  безобразна.  Особенно  обращали на  себя внимание копна рыжих волос, один глаз, рот и зубы. Из глаза текли слезы, рот орал, зубы, казалось, вот-вот в кого-нибудь  вонзятся, а все тело извивалось в мешке к великому удивлению толпы, которая все росла и росла..."

Одноглазый, горбатый, кривоногий, он бы наверняка погиб, если бы не был усыновлен молодым священником Клодом Фролло. Тот назвал его Квазимодо. Клодо был ему как отец, а собор как родной дом. Со временем Квазимодо стал звонарем собора и от звона огромных колоколов он потерял слух. Это оборвало ту тоненькую ниточку, которая связывала горбуна с внешним миром. К тому же глухота сделала его  как  бы  немым.

Простые люди считали Квазимодо дьяволом, который нанялся в прислужники Клодо, чтобы забрать его душу.

Квазимодо был влюблен в собор. Он знал каждый его закоулок, каждый его узор. Его можно было увидеть на самом верху собора, куда он взбирался по скульптурным украшениям рискуя жизнью. Когда Квазимодо звонил, он не просто делал свою работы, это был акт любви. Каждый колокол имел для него собственное имя. Колокольный звон стал единственным звуком, который он мог слышать.

"..повиснув над бездной, следуя за колоколом в страшном его  размахе, он хватал медное чудовище за ушки, плотно сжимал его коленями, пришпоривал ударами пяток и всем усилием, всей тяжестью своего тела усиливал неистовство звона. Вся башня сотрясалась, а он кричал искрежетал  зубами,  рыжие его  волосы  вставали  дыбом, грудь  пыхтела,  как кузнечные  мехи,  глаз метал пламя, чудовищный колокол  ржал,  задыхаясь под ним. И вот  это уже не колокол Собора Богоматери, не Квазимодо, - это бред, вихрь,  буря;  безумие, оседлавшее  звук;  дух, вцепившийся в летающий круп; невиданный кентавр,  получеловек,  полуколокол; какой-то  страшный  Астольф, уносимый чудовищным крылатым конем из ожившей бронзы..."

"...Присутствие этого странного существа наполняло собор дыханием жизни. По словам  суеверной  толпы,  он  как   бы  излучал  некую  таинственную  силу, оживлявшую  камни Собора Богоматери и заставлявшую трепетать глубокие  недра древнего храма. Людям достаточно  было узнать о его  присутствии в соборе, и вот им  уже чудилось, что бесчисленные статуи  галерей  и порталов оживают и двигаются..."

"...и  как  уверяли  кумушки  из  соседних  домов,   собор  принимал  тогда фантастический, сверхъестественный, ужасный вид: раскрывались глаза и пасти; слышен был  лай каменных псов, шипенье  сказочных змей и  каменных драконов, которые  денно и нощно  с  вытянутыми шеями и  разверстыми зевами  сторожили громадный  собор.  А в ночь под Рождество, когда большой  колокол хрипел  от усталости,  призывая верующих  на полуночное бдение,  сумрачный фасад здания принимал  такой  вид,  что  главные  врата  можно  было  принять  за  пасть, пожирающую толпу, а розетку --  за  око,  взирающее на нее. И все это творил Квазимодо. В Египте его почитали бы за божество этого  храма; в средние века его считали демоном; на самом же деле он был душой собора. Для всех, кто  знал о существовании Квазимодо, Собор Богоматери кажется теперь пустынным, бездыханным, мертвым. Что-то отлетело от него. Исполинское тело  храма опустело;  это  только остов;  дух покинул  его,  осталась  лишь оболочка. Так в черепе глазные впадины еще зияют, но взор угас навеки..."

Хотя умственное и душевное состояние Квазимодо было в зачаточном состоянии, физически он развился сверх меры. При этом был агрессивен и любил только Клода и собор, до наступления известных событий.

"..Он  был  злобен,  потому  что  был  дик; он  был  дик, потому  что  был безобразен. В его природе, как и в любой другой, была своя логика. Его непомерно развившаяся физическая сила являлась  еще одной из причин его злобы...".

Как и его приемный отец, он заметил танцующую на площади цыганку. Она зародила в его замутненном сознании чувство прекрасного и любовь, столь сильную, что ради нее он пожертвовал собой и отцом.

Бедный горбун, страшно страдал. Он понимал, что не может рассчитывать на взаимность и надеялся просто быть рядом с ней, быть ее рабом. Он завидовал даже Джали, козочке Эсмеральды.

Случай предоставил ему возможность сблизиться с цыганкой. Когда ту приговорили к виселице, путем пыток заставив признаться в колдовстве, Квазимодо спас ее, вытащив прямо из петли и спрятав за стенами собора.

"...Квазимодо остановился  под сводом главного портала. Его широкие ступни, казалось, так же прочно  вросли в каменные плиты пола, как тяжелые романские столбы. Его огромная косматая голова уходила в плечи, точно голова льва, под длинной  гривой  которого тоже не видно  шеи.  Он держал трепещущую девушку, повисшую на его грубых руках, словно белая  ткань, держал так бережно, точно боялся разбить  ее  или измять. Казалось, он чувствовал, что это было  нечто хрупкое, изысканное,  драгоценное, созданное не для его рук. Минутами  он не осмеливался  коснуться  ее  даже  дыханием.  И  вдруг  прижимал ее  к  своей угловатой  груди,  как  свою  собственность,  как свое сокровище.  Так  мать прижимает к груди своего ребенка. Взор этого циклопа, обращенный на девушку, то обволакивал ее нежностью, скорбью и жалостью, то вдруг поднимался, полный огня. И тогда женщины смеялись и плакали, толпа неистовствовала от восторга, ибо в эти мгновения Квазимодо воистину был прекрасен. Он был прекрасен, этот сирота, подкидыш, это отребье;  он чувствовал себя величественным и сильным, он глядел в  лицо обществу, которое изгнало  его,  но в дела которого он так властно вмешался; глядел в лицо человеческому правосудию, у которого  вырвал добычу,  всем  этим  тиграм,  которым  оставалось ляскать зубами, приставам, судьям  и  палачам, всему королевскому могуществу,  которое  он,  ничтожный, сломил с помощью всемогущего Бога..."

"...Громовым  голосом,  который  люди слышали  редко и которого сам он никогда не слыхал,  он трижды прокричал так исступленно, что звук его казалось, достиг облаков:
- Убежище! Убежище! Убежище!
- Слава!  Слава! -  отозвалась  толпа,  и  этот  могучий  возглас, докатившись  до другого берега реки,  поразил народ, собравшийся на Гревской площади, и затворницу, не отводившую глаз от виселицы..."

После этого возникла трагикомическая ситуация в которой Квазимодо показал себя героем, но оказал медвежью услугу цыганке. Толпа нищих, воров и прочего отребья, решив спасти Эсмеральду стала ночью штурмовать собор. Квазимодо же, подумав, что они хотят ее убить, яростно оборонялся, нанеся огромный ущерб нападавший и убив своего сводного брата - школяра Жана.

Клод Фролло, влюбленный в цыганку, сдал ее палачам. Квазимодо бессильный ее спасти, с собора наблюдал за ее смертью. Рядом с ним стоял другой несчастный влюбленный - его отец, Клод Фролло. Увиде выражения лица отца и поняв, что тот явился причиной смерти цыганки, Квазимодо в порыве ярости сбросил его с собора. После этого он нашел ее труп среди останков других повешенных и обнял ее и лежал в таком положении пока не умер.

"...среди отвратительных человеческих остовов нашли два скелета, из которых один, казалось, сжимал другой в своих объятиях. Один скелет был женский, сохранивший на себе еще кое-какие обрывки  некогда белой одежды и ожерелье вокруг шеи из зерен лавра, с небольшой  шелковой  ладанкой, украшенной  зелеными бусинками, открытой  и пустой Эти предметы представляли по-видимому такую незначительную ценность, что даже палач  не польстился  на них. Другой  скелет, крепко обнимавший первый, был скелет мужчины. Заметили, что спинной хребет  его был искривлен, голова глубоко сидела  между лопаток, одна нога  была  короче другой. Но его шейные позвонки оказались целыми,  из чего  явствовало, что он не  был повешен. Следовательно, человек этот пришел сюда сам  и здесь умер. Когда его захотели отделить  от  скелета, который он обнимал, он рассыпался прахом..."

Квазимидо и Эсмеральда, были связанны между собой с самого детства. Он мог бы стать сыном ее матери. Но судьба распорядилась иначе и несчастный горбун, сердце которого могло любить так сильно, умер, так и узнав, что такое ответная любовь.